Never looking back... I hate being forced to do something I don't wish to...
«Связь»
Автор: Скорпион aka Scorpionata
Время: пост-канон
Пейринг: AU
Рейтинг: не шибко высокий
Жанр: драма с элементами horror
читать дальшеВсё с самого начала должно было случиться иначе.
Не столь нелепо, не так глупо, не так фатально. Просто… по-другому.
По-другому – и всё! Как иначе объяснить самому себе, что сотни иных возможностей были открыты? Как объяснить это теперь, в миг, когда жизнь заканчивается?
Несомненно, проще сказать себе немного насмешливо: всё должно было произойти по-другому, но череда случайностей привела тебя сюда. И здесь тебе предстоит остаться навсегда. Навечно. Это ведь уже понятно: солнце упрямо катится к горизонту, и небо кутается на западе в пелену густо-серых туч, и каждая новая минута может стать последней.
Крики и ругань вокруг, стоны раненых, конское ржание смешивается в беспорядочный поток звуков. Чужие голоса шипят что-то на чужом, непонятном языке, а перед глазами – лишь солнечный лик, полыхающий красным.
Всё могло бы быть иначе, не сцепись он с наглецом Корфом в кабаке. А может, еще раньше – тогда, на мостовой, когда золотое ожерелье, вырванное из рук, царапнуло кожу? Или совсем давно – в полумраке Петропавловки? Какой из дней привел к нынешней битве, к лезвию сабли, криво сверкнувшему перед глазами, разрубившему жизнь напополам, залившему алым вечернее небо, и зелень трав, и темные растрепавшиеся волосы, непослушной липкостью упавшие на лоб? Какое из неосторожно брошенных слов стало роковым?
Трудно судить нынче, ведь и тебя-то почти нет. Есть только кровь – теплая, густая кровь, тонкой струйкой льющаяся за ворот мундира. А еще – тусклый блеск драгоценных камней на эфесе слоновой кости. Можно подумать, замечать больше нечего в последние мгновения жизни! Но как же… Господи, как хочется еще немного пожить, еще хоть раз увидеть….
***
- Я хочу дарить ему это!
Великая Княжна с каждым днем говорила всё лучше и лучше, лишь навязчивый немецкий акцент да незначительные ошибки выдавали ее происхождение, и Натали помимо воли улыбалась успехам своей принцессы, подруги и в чем-то даже протеже.
В желании поддержать разговор она прикоснулась кончиками пальцев к старинному кинжалу, изящно инкрустированному вдоль эфеса драгоценными камнями.
- Хотите подарить это Его Высочеству? – одобрительно кивнула головой, ненавязчиво исправляя, сглаживая и без того мягкий тон мимолетной улыбкой. – Хороший выбор.
- Вы так считаете, Натали?! – в по-детски наивных, широко распахнутых глазах Цесаревны не было ничего, кроме искреннего восхищения, кроме благодарности, кроме предвкушения счастья. Всё то, чего сама княжна Репнина уже не ждала от жизни после событий минувшего года. Возможно, было бы проще уехать отсюда и всё забыть. Возможно, было бы правильнее поддаться на уговоры родителей – ведь солнечная Италия действительно сказочно прелестна! Возможно…
Да сколько еще возможностей могло бы встретиться, но эта Натали, переосмыслившая многое, пережившая многое, повзрослевшая, как ей самой казалось подчас, на добрый десяток лет, уже не искала легких путей. И она решила попросту забыть. Вычеркнуть из памяти всё, чего там, в сущности, и быть-то не должно. Иногда даже получалось ненадолго вернуть прежнюю беспечность, но всё чаще за улыбкой скрывалась… нет, не боль. Боли, той настоящей, горькой, обжигающей, уже не стало. За улыбкой скрывалась печаль, грусть о несбывшемся. На самом донышке души – жалость. К себе, разумеется, потому что и менее достойные молодые особы находят своё счастье, а ей то ли недосуг, то ли не судьба. А еще гордость: гордость за свой жертвенный поступок, за то, что нашла в себе силы, переступила, прошла, не оборачиваясь, вперед, и там, позади, ничто не держит, кроме туманной, меланхоличной ностальгии, временами накатывающей, точно волна. Но, как и всякая меланхолия, эта очень просто лечилась: веселым щебетанием невестки, княгини Репниной, душевными беседами с Великой Княжной, возможно, не подозревающей ни на миг, какую угрозу могла бы составить фрейлина ее личному счастью, или же просто мудрой не по годам. Пожалуй, этой, второй возможности Натали боялась немного больше, чем первой: порой неприятно себя жалеть, но куда как неприятнее знать, что у самых близких ты можешь вызывать только жалость. Впрочем, справедливости ради следовало бы признаться нынче, что фрейлине Ее Высочества не так уж и много времени оставалось на столь безрадостные мысли, особенно в последнее время. Она старалась помогать и поддерживать, быть опорой и дружеским плечом. И забывала… Всё больше и больше, всё крепче и крепче забывала о том, что прошло, о тех, кого не вернуть…
- Натали! – Великая Княжна порозовела от смущения и даже понизила голос, озираясь по сторонам так, точно повсюду могли бы подслушивать совершенно безобидную женскую болтовню. – Как Вы считаете, мне следует подносить подарок прямо утром, в спальной или ждать зафтрак?
Натали снисходительно покачала головой:
- Полагаю, столь изысканному подарку Его Высочество будет рад в любой обстановке. Но если Вам хочется…
Очевидно, она слишком увлеклась – не заметила, как острая дамасская сталь, сверкнув в отсветах каминного пламени, полосонула кожу.
Ярко-алые капли упали на светлое платье.
Она вполне могла бы вскрикнуть если не от боли, то, по крайней мере, от неожиданности, а будь барышней более хрупкой, могла бы и чувств лишиться, но княжна Репнина всегда слыла довольно смелой. Многолетняя служба при дворе сделала из бойкой девчушки, не боящейся лягушек и крыс, вполне хладнокровную особу, оттого Натали только сжала пальцы в кулак. И тут же разжала.
Вместо нее и побледнеть и едва ли не упасть успела ее царственная подруга:
- У вас кровь! Нужно срочно посылать за доктором, сейчас же!
- Пустяки. – На сей раз улыбка вышла несколько натянутой. Скорее всего, виной тому была даже не боль – повисшая в воздухе неловкость. – Я нынче такая неловкая. Думаю, всё дело в выпитом за ужином вине, и лучшим выходом для меня теперь будет незамедлительно отправиться отдыхать.
Мари расстроено и немного виновато взглянула на нее:
- Это всё я…
- Ну что Вы, Ваше Высочество, - неглубокий книксен обозначил желание княжны вернуть былую легкость разговору, хотя бы последним фразам. – Посмотрите, крови уже нет. И порез крошечный, совсем не больно. Знали бы Вы, какие страсти мне доводилось слышать от Мишеля!
Вспомнив приятного в обхождении князя Репнина, Принцесса действительно немного расслабилась, даже позволила себе улыбнуться:
- Как Михаил Александрович с супругой?
- Благодарю, милостью Божьей всё хорошо.
- А как барон и баронесса Корф?
Неудивительно, что Мари спросила о них, она всегда благоволила Анне. Неудивительно, наверное, и то, что Натали совершенно искренно была рада за счастье близких друзей. Удивляло, пожалуй, лишь усилившееся вдруг почему-то ощущение тоски – одинокой, горькой. Да и то, стоит ли дивиться? Всё довольно просто: она иногда чувствует себя нелепо среди влюбленных супружеских пар. И тогда старая вина вспоминается где-то там, в сердце, немым укором: она сама всё испортила. Ведь могла бы стать женой и матерью. Могла бы уже растить своего ребенка. Могла бы закрыть на что-то глаза – и быть счастливой! Могла бы… по-настоящему? Нынче уже не узнать. Можно гадать, да кто, кроме неба, знает правду?
- Тоже весьма благополучны. Мой брат ожидает их в гости в столице к началу нового сезона.
Мари погрустнела:
- Если бы можно было выбраться хоть на часок…
Как и всякой молоденькой особе королевских кровей, Ее Высочеству, несомненно, хотелось бы иногда сбегать от замковой суеты и вкушать жизнь простых смертных, но Натали слишком хорошо знала, к чему приводят такие желания. И куда приводят подобные побеги.
- Уверена, Мишель будет рад принимать Вас и Его Высочество у себя.
- Это другое… - почти на грани слуха прошептала Великая Княжна, но, словно опомнившись, приняла вид поистине царский и кивнула: - С удовольствием почтим князя визитом.
На опустевшей набережной зажгли фонари, и влажный, не по сезону прохладный столичный вечер стал немного уютней. А в душе наоборот как-то навязчиво засела тревога.
Испросив, наконец, позволения уйти, княжна Репнина направилась в свои покои.
Дворец засыпал, кутаясь в летнюю туманную ночь, точно в плед, неудачно брошенный в саду под дождем и промокший до нитки, а Натали хотелось по-настоящему летнего тепла, и чтобы лучи обжигали кожу, и чтобы от волос пахло солоноватым морем. Или свежестью горного ручья. Или горьковатой травой, скошенной накануне и немного подсушенной к полдню.
Она долго ворочалась в постели: то вдруг переворачивалась на правый бок – и прислушивалась к завыванию ветра над рекой – то снова переворачивалась на левый – и тогда могла слышать лишь собственное сердце. Сердце торопливо стучало в груди, кровь пульсировала в висках, ветки бились об оконные стекла, и тени от них, искореженные полумраком и полусветом, скользили по стенам так причудливо и быстро, что княжне становилось страшно. Затем пошел дождь, по-летнему сильный, по-северному холодный, совсем не грозовой, даже без намека на грозу. Впрочем, неудивительно: лето выдалось слишком холодным для гроз. Это было последним, о чем Натали успела подумать прежде, чем сон все же отвоевал ее у тягостных дум. Под мирный перестук дождевых капель княжна видела жаркое южное солнце, зелень неизвестных растений, гораздо ярче, чем здешняя, хлестала по лицу, но эти прикосновения не вызывали боли. Только желание забыться, уснуть еще крепче и… не проснуться больше. Никогда.
Утро Натали встретила очень поздно, непозволительно поздно, проспав всё, что только можно было, и, по словам испуганной служанки, не реагируя на бесчисленные попытки ее разбудить.
Списав ужас в девичьих глаза на банальное чувство вины, княжна здраво рассудила, что всегда может сослаться на легкое недомогание, а значит, нет причин для беспокойства. Распорядилась подать сюда завтрак и подошла к зеркалу. Прикоснулась гребнем к изрядно перепутанным за ночь волосам, по-прежнему думая о странном сне, и лишь краем глаза заметила свое отражение. Что-то показалось нелепым и странным, и заставило взглянуть прямо, и сперва сцепило зубы немым ужасом, чтобы сразу прорваться криком страха и отчаянья.
Вбежавшая на крик служанка обнаружила фрейлину Великой Княжны Наталью Репнину лежащей без чувств на полу, и кулаки ее были столь крепко сжаты, что ногти до крови врезались в тело…
ТВС
Автор: Скорпион aka Scorpionata
Время: пост-канон
Пейринг: AU
Рейтинг: не шибко высокий
Жанр: драма с элементами horror
читать дальшеВсё с самого начала должно было случиться иначе.
Не столь нелепо, не так глупо, не так фатально. Просто… по-другому.
По-другому – и всё! Как иначе объяснить самому себе, что сотни иных возможностей были открыты? Как объяснить это теперь, в миг, когда жизнь заканчивается?
Несомненно, проще сказать себе немного насмешливо: всё должно было произойти по-другому, но череда случайностей привела тебя сюда. И здесь тебе предстоит остаться навсегда. Навечно. Это ведь уже понятно: солнце упрямо катится к горизонту, и небо кутается на западе в пелену густо-серых туч, и каждая новая минута может стать последней.
Крики и ругань вокруг, стоны раненых, конское ржание смешивается в беспорядочный поток звуков. Чужие голоса шипят что-то на чужом, непонятном языке, а перед глазами – лишь солнечный лик, полыхающий красным.
Всё могло бы быть иначе, не сцепись он с наглецом Корфом в кабаке. А может, еще раньше – тогда, на мостовой, когда золотое ожерелье, вырванное из рук, царапнуло кожу? Или совсем давно – в полумраке Петропавловки? Какой из дней привел к нынешней битве, к лезвию сабли, криво сверкнувшему перед глазами, разрубившему жизнь напополам, залившему алым вечернее небо, и зелень трав, и темные растрепавшиеся волосы, непослушной липкостью упавшие на лоб? Какое из неосторожно брошенных слов стало роковым?
Трудно судить нынче, ведь и тебя-то почти нет. Есть только кровь – теплая, густая кровь, тонкой струйкой льющаяся за ворот мундира. А еще – тусклый блеск драгоценных камней на эфесе слоновой кости. Можно подумать, замечать больше нечего в последние мгновения жизни! Но как же… Господи, как хочется еще немного пожить, еще хоть раз увидеть….
***
- Я хочу дарить ему это!
Великая Княжна с каждым днем говорила всё лучше и лучше, лишь навязчивый немецкий акцент да незначительные ошибки выдавали ее происхождение, и Натали помимо воли улыбалась успехам своей принцессы, подруги и в чем-то даже протеже.
В желании поддержать разговор она прикоснулась кончиками пальцев к старинному кинжалу, изящно инкрустированному вдоль эфеса драгоценными камнями.
- Хотите подарить это Его Высочеству? – одобрительно кивнула головой, ненавязчиво исправляя, сглаживая и без того мягкий тон мимолетной улыбкой. – Хороший выбор.
- Вы так считаете, Натали?! – в по-детски наивных, широко распахнутых глазах Цесаревны не было ничего, кроме искреннего восхищения, кроме благодарности, кроме предвкушения счастья. Всё то, чего сама княжна Репнина уже не ждала от жизни после событий минувшего года. Возможно, было бы проще уехать отсюда и всё забыть. Возможно, было бы правильнее поддаться на уговоры родителей – ведь солнечная Италия действительно сказочно прелестна! Возможно…
Да сколько еще возможностей могло бы встретиться, но эта Натали, переосмыслившая многое, пережившая многое, повзрослевшая, как ей самой казалось подчас, на добрый десяток лет, уже не искала легких путей. И она решила попросту забыть. Вычеркнуть из памяти всё, чего там, в сущности, и быть-то не должно. Иногда даже получалось ненадолго вернуть прежнюю беспечность, но всё чаще за улыбкой скрывалась… нет, не боль. Боли, той настоящей, горькой, обжигающей, уже не стало. За улыбкой скрывалась печаль, грусть о несбывшемся. На самом донышке души – жалость. К себе, разумеется, потому что и менее достойные молодые особы находят своё счастье, а ей то ли недосуг, то ли не судьба. А еще гордость: гордость за свой жертвенный поступок, за то, что нашла в себе силы, переступила, прошла, не оборачиваясь, вперед, и там, позади, ничто не держит, кроме туманной, меланхоличной ностальгии, временами накатывающей, точно волна. Но, как и всякая меланхолия, эта очень просто лечилась: веселым щебетанием невестки, княгини Репниной, душевными беседами с Великой Княжной, возможно, не подозревающей ни на миг, какую угрозу могла бы составить фрейлина ее личному счастью, или же просто мудрой не по годам. Пожалуй, этой, второй возможности Натали боялась немного больше, чем первой: порой неприятно себя жалеть, но куда как неприятнее знать, что у самых близких ты можешь вызывать только жалость. Впрочем, справедливости ради следовало бы признаться нынче, что фрейлине Ее Высочества не так уж и много времени оставалось на столь безрадостные мысли, особенно в последнее время. Она старалась помогать и поддерживать, быть опорой и дружеским плечом. И забывала… Всё больше и больше, всё крепче и крепче забывала о том, что прошло, о тех, кого не вернуть…
- Натали! – Великая Княжна порозовела от смущения и даже понизила голос, озираясь по сторонам так, точно повсюду могли бы подслушивать совершенно безобидную женскую болтовню. – Как Вы считаете, мне следует подносить подарок прямо утром, в спальной или ждать зафтрак?
Натали снисходительно покачала головой:
- Полагаю, столь изысканному подарку Его Высочество будет рад в любой обстановке. Но если Вам хочется…
Очевидно, она слишком увлеклась – не заметила, как острая дамасская сталь, сверкнув в отсветах каминного пламени, полосонула кожу.
Ярко-алые капли упали на светлое платье.
Она вполне могла бы вскрикнуть если не от боли, то, по крайней мере, от неожиданности, а будь барышней более хрупкой, могла бы и чувств лишиться, но княжна Репнина всегда слыла довольно смелой. Многолетняя служба при дворе сделала из бойкой девчушки, не боящейся лягушек и крыс, вполне хладнокровную особу, оттого Натали только сжала пальцы в кулак. И тут же разжала.
Вместо нее и побледнеть и едва ли не упасть успела ее царственная подруга:
- У вас кровь! Нужно срочно посылать за доктором, сейчас же!
- Пустяки. – На сей раз улыбка вышла несколько натянутой. Скорее всего, виной тому была даже не боль – повисшая в воздухе неловкость. – Я нынче такая неловкая. Думаю, всё дело в выпитом за ужином вине, и лучшим выходом для меня теперь будет незамедлительно отправиться отдыхать.
Мари расстроено и немного виновато взглянула на нее:
- Это всё я…
- Ну что Вы, Ваше Высочество, - неглубокий книксен обозначил желание княжны вернуть былую легкость разговору, хотя бы последним фразам. – Посмотрите, крови уже нет. И порез крошечный, совсем не больно. Знали бы Вы, какие страсти мне доводилось слышать от Мишеля!
Вспомнив приятного в обхождении князя Репнина, Принцесса действительно немного расслабилась, даже позволила себе улыбнуться:
- Как Михаил Александрович с супругой?
- Благодарю, милостью Божьей всё хорошо.
- А как барон и баронесса Корф?
Неудивительно, что Мари спросила о них, она всегда благоволила Анне. Неудивительно, наверное, и то, что Натали совершенно искренно была рада за счастье близких друзей. Удивляло, пожалуй, лишь усилившееся вдруг почему-то ощущение тоски – одинокой, горькой. Да и то, стоит ли дивиться? Всё довольно просто: она иногда чувствует себя нелепо среди влюбленных супружеских пар. И тогда старая вина вспоминается где-то там, в сердце, немым укором: она сама всё испортила. Ведь могла бы стать женой и матерью. Могла бы уже растить своего ребенка. Могла бы закрыть на что-то глаза – и быть счастливой! Могла бы… по-настоящему? Нынче уже не узнать. Можно гадать, да кто, кроме неба, знает правду?
- Тоже весьма благополучны. Мой брат ожидает их в гости в столице к началу нового сезона.
Мари погрустнела:
- Если бы можно было выбраться хоть на часок…
Как и всякой молоденькой особе королевских кровей, Ее Высочеству, несомненно, хотелось бы иногда сбегать от замковой суеты и вкушать жизнь простых смертных, но Натали слишком хорошо знала, к чему приводят такие желания. И куда приводят подобные побеги.
- Уверена, Мишель будет рад принимать Вас и Его Высочество у себя.
- Это другое… - почти на грани слуха прошептала Великая Княжна, но, словно опомнившись, приняла вид поистине царский и кивнула: - С удовольствием почтим князя визитом.
На опустевшей набережной зажгли фонари, и влажный, не по сезону прохладный столичный вечер стал немного уютней. А в душе наоборот как-то навязчиво засела тревога.
Испросив, наконец, позволения уйти, княжна Репнина направилась в свои покои.
Дворец засыпал, кутаясь в летнюю туманную ночь, точно в плед, неудачно брошенный в саду под дождем и промокший до нитки, а Натали хотелось по-настоящему летнего тепла, и чтобы лучи обжигали кожу, и чтобы от волос пахло солоноватым морем. Или свежестью горного ручья. Или горьковатой травой, скошенной накануне и немного подсушенной к полдню.
Она долго ворочалась в постели: то вдруг переворачивалась на правый бок – и прислушивалась к завыванию ветра над рекой – то снова переворачивалась на левый – и тогда могла слышать лишь собственное сердце. Сердце торопливо стучало в груди, кровь пульсировала в висках, ветки бились об оконные стекла, и тени от них, искореженные полумраком и полусветом, скользили по стенам так причудливо и быстро, что княжне становилось страшно. Затем пошел дождь, по-летнему сильный, по-северному холодный, совсем не грозовой, даже без намека на грозу. Впрочем, неудивительно: лето выдалось слишком холодным для гроз. Это было последним, о чем Натали успела подумать прежде, чем сон все же отвоевал ее у тягостных дум. Под мирный перестук дождевых капель княжна видела жаркое южное солнце, зелень неизвестных растений, гораздо ярче, чем здешняя, хлестала по лицу, но эти прикосновения не вызывали боли. Только желание забыться, уснуть еще крепче и… не проснуться больше. Никогда.
Утро Натали встретила очень поздно, непозволительно поздно, проспав всё, что только можно было, и, по словам испуганной служанки, не реагируя на бесчисленные попытки ее разбудить.
Списав ужас в девичьих глаза на банальное чувство вины, княжна здраво рассудила, что всегда может сослаться на легкое недомогание, а значит, нет причин для беспокойства. Распорядилась подать сюда завтрак и подошла к зеркалу. Прикоснулась гребнем к изрядно перепутанным за ночь волосам, по-прежнему думая о странном сне, и лишь краем глаза заметила свое отражение. Что-то показалось нелепым и странным, и заставило взглянуть прямо, и сперва сцепило зубы немым ужасом, чтобы сразу прорваться криком страха и отчаянья.
Вбежавшая на крик служанка обнаружила фрейлину Великой Княжны Наталью Репнину лежащей без чувств на полу, и кулаки ее были столь крепко сжаты, что ногти до крови врезались в тело…
ТВС
@темы: Проза и драматургия, Поздравления, БН, Пэйринги, ФФ, my ОТР..., Скорпионство, Фильмы и сериалы, Друзья, Личное, ПЧелки, Семья
И я тихонько повизжу от восторга тебе на ушко». 
к тому же… этот байкер так в нее влюблен… 
